Здравствуй, дорогой Мерс!
Мне очень жаль, что мы с тобой не встретились. Но тот факт, что ты умер, не мешает нам поговорить, не так ли?
Хочешь расскажу тебе, как поживает твое большое дело? Знаешь, по-разному. Прошлой весной (2019), когда тебе стукнуло 100, мир как-то всколыхнулся и интерес к твоему творчеству вспыхнул. Издательство «Гараж» опубликовало твою книгу на русском. Вышел даже фильм, названный твоей фамилией. Хороший фильм.
А потом, прости, у нас тут ковид случился, и мир про тебя забыл (мир про многое забыл вообще-то).
Но есть и хорошие новости: Саша Кукин. Помнишь этого парня? Наверняка помнишь – не так много русских у тебя побывало! У него своя труппа – одна из самых первых в России компаний современного танца. Он ее организовал в 1990 году и руководит ею поныне! Понимаю, что вас американцев таким не проймешь (у вас там модерн с начала XX века лютует), но попробуй посмотреть на это нашими глазами: в колыбели русского балета, в Петербурге, вот уже 30 лет выживает компания, исповедующая верность принципам американского танца модерн периода его излома в постмодерн! Впечатляет? То-то же!
А еще впечатляет последовательность Саши Кукина как хореографа и педагога. Мода, новые техники, экспериментальные методы композиции – вроде бы существуют, но как будто его не касаются. Он разработал свой метод, отшлифовал его до блеска и ставит, ставит, ставит новые работы в своей технике с убедительным постоянством. И это и правда убеждает: его непоколебимая вера в могущество принципов танца (пост?)модерн, его спокойное отношение ко всему переходящему и творческая плодовитость – оказываются заразительными и вызывают уважение.
В последней своей работе Саша Кукин вступает в диалог с Вами, мистер Каннингем. Эта любопытная постановка получила своего самого серьезного зрителя на фестивале «Open Look 2020» в Санкт-Петербурге и снова развернула наш взгляд в сторону истории танца, то есть в твою сторону. В 20-ти минутном «Разговоре с Мерсом» были и прямые цитаты из твоих работ и авторские высказывания Кукина. Они сплетались в единую хореографическую ткань, не полемизируя, но дополняя друг друга.
Похоже, твоя техника все еще актуальна: смотрела я на трех танцовщиц (Анастасия Синцова, Ирина Яценко и Полина Дубровкина), 20 минут постоянно двигающихся в интенсивной и сложной (реально сложной!) хореографии, и понимала, что без той закалки, которую дает техника Каннингема им там просто не выжить было бы. «Симфония поющих линий» – так и вертелось у меня в голове выражение Асафьева.
Дорогой Мерс, ты возложил на нас, зрителей, большую ответственность, отведя нам роль создателей смысла произведения. Ведь раньше все было легко и удобно: хореограф с композитором рассказывали зрителю внятную (или не очень) версию событий или свое видение явлений, а аудитория потребляла готовый продукт и с энтузиазмом обсуждала его, складывая вину за свое непонимание происходящего на создателей продукта. Но ты (со своим приятелем Джоном) предложил нам нечто новое! Вы сказали, что, во-первых, танец, музыка и сценография могут сосуществовать на равных в одном художественном высказывании, тем самым поставив вопрос о новом формате синтеза искусств. Во-вторых, вы провозгласили принцип случайности своим художественным методом. Соответственно, речь об авторском самовыражении больше не стоит. Получается, что смысл произведения рождается непосредственно в момент его восприятия зрителем. А значит, ответственны за этот смысл мы – зрители. И наша роль теперь сильно возросла: мы, таким образом, – со-создатели произведения. Поправь меня, пожалуйста, если я не так тебя поняла!
И вот, созерцая постановку Саши Кукина, я осознавала свою причастность к сотворчеству с ним и с тобой (коль скоро постановка посвящена тебе). Образы, возникавшие в моем сознании от случавшихся дуэтов, фраз в унисон, сольных высказываний – были исключительно плодом моего воображения, но и частью спектакля. В те моменты, когда я переключалась на звуковое сопровождение (Музыка Джона Кинга и Мортона Фелдмана), я позволяла себе это делать, помня о том, что звуковой ряд здесь может не поддерживать (и не обязан поддерживать) ряд пластический. Я вышла усталой, после 20 минут просмотра. Потому что такая зрительская роль – это большая интеллектуальная работа.
Понимаешь теперь, Мерс, почему твое творчество не может быть популярным в широких кругах? Но ты можешь спать спокойно: у тебя есть последователи, идеи твои живы, эволюционируют, и тот исторический перелом, который вы с Кейджем совершили, является отправной точкой современности в хореографическом искусстве.
Не для потомков 