Фестиваль «Танцсоюз», прошедший 26 – 30 января в Инновационном культурном Центре г. Калуги (совместно с образовательном ресурсом для хореографов «Dancehelp.ru») стал, по сути, научно-творческой конференцией для профессионалов индустрии: шестнадцать отобранных работ хореографов послужили материалом для публичных обсуждений восьмью официальными и несколькими гостевыми экспертами при активном участии зрительской аудитории, которая тоже сплошь состояла из деятелей хореографического искусства. Благодаря осуществленным трансляциям спектаклей и обсуждений на Dancehelp.ru и Культура.рф масштаб профессиональной дискуссии разросся до всероссийского, без преувеличения. Очевидной стала назревшая потребность танцевального сообщества в таком интенсивном и углубленном обсуждении художественных, этических и дефиниционных вопросов хореографического искусства наших дней.
Сложившаяся в 1960х годах традиция всесоюзных балетных конференций оказала в свое время прогрессивное воздействие на творчество профессионалов-практиков – хореографов «новой волны», предопределила разворот отечественного балета в сторону хореосимфонизма и беспрецедентное обогащение выразительных возможностей хореографического искусства. Сегодняшней хореографии столь же необходимы подобные «всенародные» встречи в профессиональном поле, и Фестиваль поддержки молодых российских современных хореографов «Танцсоюз» принял на себя эту миссию.
Экспертнами было отобрано шестнадцать заявок хореографов из девяносто восьми, причем представить нужно было работу крупной формы – спектакль. Любопытно, что по условиям конкурса отбиралась не конкретная постановка, а ее хореограф, который, в случае своей окончательной «победы» будет ставить спектакль на профессиональную труппу «Инновационный театр балета» (г. Калуга). Перед экспертами, таким образом, стояла сложная задача рассмотреть потенциал хореографа с точки зрения постановки масштабного художественного продукта. А хореографам предоставлялась возможность поменять частично или полностью спектакль, уже прошедший отбор – рискованный, но важный шаг организаторов фестиваля.
Шестнадцать спектаклей – это не весь современный танец России, но довольно многогранный его срез по самым разным категориям: стилистически, технически, концептуально, и особенно по возрасту – хореографов (понятие «молодой» не относится к возрасту, а скорее к опыту в профессии), танцовщиков, по возрасту аудитории, на которую рассчитан спектакль. Эта пестрая палитра вызывала бурные обсуждения и расхождения во мнениях среди зрителей и экспертов, но, в целом, каждый спектакль нашел свою аудиторию, что и требовалось доказать.
Кроме того, важным начинанием оказалась именно ситуация публичного профессионального обсуждения спектаклей. Культура обратной связи и аналитической экспертизы хореографического произведения для отечественной хореологии – явление молодое, формирующееся. И первые же обсуждения вскрыли ряд противоречий и необходимость выработки общей стратегии такого рода публичных дискуссий. Компетентность экспертов сомнений не вызывала – в качестве таковых были приглашены специалисты высокого класса, каждый в своей области (Наталия Курюмова, Лариса Барыкина, Светлана Улановская, Вадим Никитин, Екатерина Васенина, Ольга Горобчук, Александр Гурвич, Александр Любашин. В качестве экспертов-гостей к обсуждениям присоединялись Ирина Черномурова и Маргарита Мойжес, итоги дня подводила Валерия Иосифовна Уральская). Но именно в этой разности их сфер деятельности и заключалась сложность: отсутствие единого глоссария, различные представления о композиции танца, расхождения в трактовке понятий «музыкальность», «драматургия», «техника», «практика» и других… Тем не менее, за пять дней фестиваля прошла и определенная эволюция самих обсуждений, и к финальному дню очевидной стала коллегиальная гармония в экспертном составе, хотя разность точек зрения никуда не делась.
«Танец еще никогда так не был близок к… зрителю», пришло мне в голову на показе спектакля Александра Могилева «Это всего лишь вещи». Трогательный, близкий каждому сюжет о роли вещей в нашей жизни, обличенный в зрелищную форму, дополненный вовлечением музыкантов в основное действо, с разбега взял негласный приз зрительских симпатий и развеял ореол обязательной концептуальной сложности вокруг современного танца. Исходя из «пролога» (закадрового голоса самого А. Могилева) и «экспозиции» спектакля можно было предположить некий парад личных историй, связанных с той или иной вещью. Такой парад рискует вылиться в дивертисментную форму, и, отчасти, он вылился. Однако, истории артистов были крепко сплетены между собой основной идеей (о том, что вещи для нас становятся символами событий, понятий, чувств, и, зачастую, мы их тащим с собой как мертвую лошадь), интермедии музыкантов органично разбавляли виртуозные пластические высказывания танцовщиков, а финальный выход Александра Могилева закольцевал начатую им же историю про голубой свитер. В итоге спектакль сложился цельным, не разваливался на фрагменты, а внятность изложения идеи, думаю, привлекла на фестиваль аудиторию, несколько настороженно относившуюся к современному танцу.
«Феникс» хореографа Аси Белой, напротив, пошел (полетел?) по пути поэтической метафоричности. Музыка Ж. Б. Люлли отсылала к эпохе барокко, однако лирический герой, находившийся в явном конфликте с обыденной реальностью – намекал на свое романтическое происхождение. Кроме того, периодические появления самой Аси на сцене, то в качестве персонажа, то, вдруг, совершенно уязвимого в своей искренности человека (автора) привносили нотки постмодернистической деконструкции в этот стилистический букет ароматов. При том, что хореограф использовала любопытный кинематографический прием ретроспективы (словно размотав кинопленку к началу), нагромождение метафорических смыслов, эпох, стилей, аллюзий и методов в небольшом по продолжительности одноактном спектакле затруднило его восприятие.
«Stay solo» – витиеватый дуэт Ольги Васильевой и Елены Чуриловой интригующе долго «раскачивался». Замечательно грациозные танцовщицы (они же хореографы) погружали публику в гипноз своими растительно-животными телодвижениями, то сходясь в унисон, то снова уходя в личное высказывание, но не показывали своих лиц. Это подогревало зрительское любопытство и нетерпение и, когда, наконец, девушки позволили свету прокрасться на их лица, некоторое время все разглядывали их замысловатый грим (художник – Варя Кожевникова). Ольга вопрошала зал «Кто я?» (зал, кстати, искренне поддерживающий, честно отвечал «Ольга Васильева»), Елена плела кружево изысканного движения. Танцовщицы сняли футболки, оставшись в брюках и ярких топах (флуоресцентного оранжевого и розового цветов). Такой наряд, как будто, призван подчеркнуть их женственность, но они ее игнорировали, продолжая свой «породистый» бесполый танец. В меру абстрактная, но и насыщенная конкретными деталями работа позволяет зрительской фантазии разгуляться в поисках метафор и аллюзий, а если, допустим, нет сегодня желания разгадывать творческие ребусы – можно позволить себе в эти сорок минут утонуть в пространстве стихийного движения, и преследовать взглядом роскошных танцующих пантер.
Семейный дуэт Александр Исаков-Виктория Янчевская в первый день фестиваля представил «Колыбельную для Маяковского». Несмотря на девять часов вечера насыщенного событиями фестивального дня, «Колыбельная» не то, что не усыпила, но, напротив, заставила встрепенуться и подключиться к происходящему. Камерная работа эта использует очень мало «ресурсов»: минимальны перемещения по сцене двух танцовщиков (кажется им хватило бы и нескольких метров), скупой отбор движений, лирический монотонный музыкальный распев, практически отсутствующие костюмы (из броских деталей только – только красные носки и плавки А. Исакова) и бархатный пастельный свет (художник по свету Олег Страшкин). А вот впечатление остается роскоши и богатства: плотная танцевальная партитура акцентирует внимание на человеческом теле, сгущает контраст женской хрупкости и уязвимости и мужской силы и могущества. Рутинность этих клишированных взаимоотношений подчеркивается многократным повторением одной и той же хореографической фразы, тем неожиданнее финал – хрупкая женщина поднимает на плечи могучего Маяковского, и так убаюкивая, уходит с ним. Богатство смыслов, разнообразие оттенков, полнота погружения в этот очень интимный дуэт, «новая виртуозность» (А. Любашин), почти нетеатральная отстраненность от своих персонажей – предлагают новый ракурс обзора современного танца.
«Танцсоюз» в этом году оказался богат на дуэты (впрочем, как и отечественная современная хореография в целом). Программу второго дня открывал дуэт Александры Столяровой и Любови Савчук – представительниц (на момент фестиваля) Екатеринбургской труппы «Провинциальные танцы», мастодонта российского современного танца. Девушки сполна оправдали возложенные на них ожидания по части виртуозности и владения своим телом и пошли дальше по пути развития концепции. Спектакль «Reservoir» открывала песня «Куда исчезли все цветы?» Пита Сигера в исполнении Марлен Дитрих. Шлягер этот в свое время (в 1960е годы) стал пацифистским гимном в период выступлений против войны во Вьетнаме. Сегодня это уже история. И то, как близко к сердцу молодые девушки воспринимают трагедию полувековой давности, и то, как они говорят о значимости гуманистических идей языком танца – характеризует их как художниц, рефлексирующих и использующих свои выразительные средства для беседы со зрителем о важном. Динамичный танец их строился на контрасте агрессивных, даже яростных, движений с периодами меланхолического раздумья. Партнеринг Александры и Любови изобиловал акробатическими сложностями, но не ради циркового эффекта – такой способ движения мало того, что попросту органичен для виртуозных танцовщиц, рождает еще и ряд ассоциаций с преодолением, манипулированием, высвобождением. Появившиеся к концу спектакля огромные цепи, которыми танцовщицы перегородили сцену, усилили впечатление противостояния человека чему-то роковому, удушающему. Сломлен ли будет человек под этим гнетом или таки «взойдет она, звезда пленительного счастья»? Спектакль оставляет это на наше зрительское усмотрение…
Экзотическое направление «постфолк» также было представлено на фестивале. Анастасия Миронова (преподаватель Факультета современного танца Гуманитарного университета г. Екатеринбурга) в своей работе «Запах полыни» осмыслению подвергла семейные ценности, а точнее ценность семьи как института: образный, символический язык ее опирался на эстетику кавказского танца (по очень отдаленной генеалогии) в сочетании с техниками танца модерн. Казалось бы, такие далекие пластические проявления народной культуры Анастасии удалось сочетать вполне гармонично, и это позволяет говорить о феномене «постфолк», а не просто стилизации народного танца. Движенческие паттерны и/или ритмические структуры конкретной фольклорной культуры преломляются здесь через призму выбранного хореографом языка танца (будь то сформировавшаяся техника или некая авторская пластика). Пройдя такую обработку аутентичный фольклорный танец словно переплавляется в нечто едва напоминающее о его происхождении. Разработкой этого направления активно занимаются на Факультете современного танца, в частности это сфера научного интереса заведующей кафедрой хореографического искусства и художественной культуры Поляковой Анны Сергеевны. На «Танцсоюзе» спектакль Мироновой поведал внятную историю близких друг другу людей (квинтет из трех танцовщиц и двух танцовщиков), чьи отношения прошли разные фазы и через бунт и неприятие вернулись к гармонии и единству. Так через современный танец Анастасия повествует о вневременном, традиционном.
Алтайский дуэт Анны Хакиайнен и Оксаны Воробьевой на фестиваль привез спектакль «Ты чё, мать?!». Признаюсь, я насторожилась, когда на сцену вышли две артистки с домрами в руках (Степанова Елена, Терехова Ольга), так как современный танец довольно плохо коррелирует с «туристическими» символами русской культуры. И оттого вдвойне радостно стало, когда танцовщицы повели спектакль в совершенно другое русло. Русская старина у них – ресурс для вдохновения, а не реанимация мёртвой культуры: шапка ушанка, материнский ремень, тяжкие мамины вздохи и невнятные тревожные причитания. Здесь и «крест материнский» ощущался и «горюшко луковое». Вроде бы и вненациональное, а вроде и такое до боли родное… русское! Органичный синтез аутентичных музыкальных инструментов (домра – уж куда аутентичнее!) и современного во всех смыслах танца. Изумительно стильные костюмы – ни намёка на провинциальность. Глубокое художественное впечатление оставил эпичный финал работы: все четыре исполнительницы выстроились в многоуровневый «семейный портрет» и за их спиной в заднем контровом свете к зрителю медленно приближались мистические силуэты людей, словно из глубины веков шагали к нам поколения предков.
Калужанин Иван Сачков у себя на родине представил «Туман» – свою дебютную работу в крупной форме в качестве хореографа. Дебютом «Туман» стал и для студентов первого курса (в 2021 году) программы бакалавриата «Искусство современного танца» Санкт-Петербургской Консерватории, с которыми Иван и работал. Тема спектакля была, таким образом, предопределена самой ситуацией – переход вчерашних школьников в новое социальное состояние – студенчество, и связана со всем знакомым советским мультиком «Ежик в тумане». Во многом первокурсники экспериментальной программы как ежики ступают в туман, в неизвестность, навстречу собственным страхам в поисках чего? Современного танца? Взросления? Себя? «Туман» смонтирован из нескольких контрастных по динамике сцен. Здесь есть место традиционной экспозиции, медленно погружающей зрителя в медитативное пространство танца; трепетные сцены взаимодействия в группе – поддержки, элементы партнеринга – оттеняют выделяющиеся сольные фрагменты, противопоставляют протагониста массе. Перформативная интермедия с несколькими «слепыми» танцовщицами замедляет действо и вносит интригу, перекликающиеся дуэты, едва наметившиеся и тут же растворяющиеся взаимоотношения, всплески групповой агрессии и общее умиротворение. Вряд ли можно говорить о внятном повествовании здесь, но общий мотив читается: мотив опасливого погружения в неизвестное, трансформации и поиска нового себя.
«Сейсмозащитные устройства» Екатерины Стегний – легкая зарисовка в «постиндустриальном» характере. Пятеро персонажей в сопровождении электронного голосового помощника-бота Siri, застряли где-то вне Земли и отчаянно по ней тоскуют. Свидетельством тому и прорывающиеся через помехи радиоэфира обрывки песни группы «Земляне» «Трава у дома», и так вовремя откуда-то возникшие «мамины огурчики». Несмотря на заявление закадрового голоса о том, «что здесь вам ничего не угрожает, и вы находитесь в полной безопасности», персонажи явно далеки от спокойствия и безопасности: они пытаются говорить, но слов не выходит, они бьются в конвульсивных движениях, ищут поддержки в друг друге, заслоняясь от этого бесконечно сотрясаемого мира, в котором они оказались. Юмор и кажущаяся легкость не усыпляют, однако, нашей бдительности – через всю работу сквозит горечь утраты стабильного мира, дома, ощущение бессмысленности происходящего, страх неизвестности перед будущим. Позиционируя себя «танц-художницей» (а не традиционным хореографом), Екатерина, очевидно, акцентирует свой другой тип взаимоотношений с танцовщиками и создание художественного продукта отчасти в соавторстве, с использованием документального материала исполнителей. Сам по себе этот факт примечателен, так как ставит этический вопрос: кто такой хореограф в XXI веке? До сих пор считалось, что хореограф – сочинитель (автор) хореографического текста. А если непосредственно пластический материал генерируют танцовщики, будет ли хореограф все еще автором спектакля?
Елизавета Тарабанова привезла на «Танцсоюз» оду активному физическому движению в танце. С некоторых пор (после «Нет манифеста» Ивон Райнер) в современном танце стало как будто бы зазорно через-чур увлекаться энергичными телодвижениями. Танец включил «энергосберегательный режим» и, смущаясь, изредка допускает случайно вырвавшийся grand battement в спектакли постмодернистского толка. Лиза же ворвалась в пространство Инновационного культурного центра вихрем, сметая все эти предрассудки на своем пути. Ее спектакль «LOOP» оставляет впечатление безудержного животного наслаждения движением, гимн тренированному человеческому телу и радости бытия. Неудивительно, что основной аудиторией, восторженно воспринявшей эту работу, стали молодые ребята 16 – 18 лет: динамичность и энергия «LOOP» совпадает с их мироощущением. Любопытный прием светового решения спектакля, по сути, стал «системообразующим»: танцовщицы сами подсвечивали себя и друг друга портативными световыми приборами. Лучи света выхватывали части тела, создавали причудливые тени, динамично прорезали пространство сцены. Зрелищный эффект этот сам по себе способен удержать внимание зрителя довольно долго. Однако, оставшись инструментом, он не стал структурирующим художественным началом и не перерос в драматургический принцип. Оттого спектакль не всегда производил целостное впечатление, местами «разваливаясь» на последовательности движений класс-концерта по технике современного танца.
«Порнография…», раздались шепотки по пути на обсуждение спектакля Ильи Манылова «Право доступа». «Порнография!» озвучили в микрофон коллективное мнение эксперты. Впрочем, после премьеры юношеского pas de deux «La Nuit» Дж. Баланчина на музыку А. Рубинштейна в 1920 году звучали аналогичные шепотки – а танцовщик всего-то вынес партнершу в позе arabesque, поддерживая ее под бедро. Манылов с партнершей (Марина Херолянц), конечно, проделывали куда более провокационные вещи, но кто знает, может через сто лет это тоже будет казаться невинным детским ребячеством. Кстати, ребячеству как будто нашлось место в этой неоднозначной работе: танцовщики кидались в публику дерзкими выходками, хитро посматривая, что зритель готов выдержать, а где терпение его лопнет. Так дети прощупывают границы родителей. Илья и Марина облизывали друг друга (предварительно изрядно вспотев), стоя на авансцене, «крупным планом», заглатывали веревку, а затем исторгали содержимое своих ртов обратно в руки, демонстрировали татуировки на разных частях тела, были вызывающе близки в дуэте. Но за всей этой провокативной детской игрой всплывали взрослые этические вопросы об отношении к телу партнера и личных границах в сексуальных отношениях и вне их, гендерное неравенство и норма насилия при молчаливом непротивлении жертвы. Постановка будоражащая, вызвавшая резонансную реакцию даже профессионального зрителя, таким образом, рискованно приблизилась к важной миссии современного искусства – пробуждать, заставлять пересмотреть свой опыт.
Еще одна из функций искусства – образовательная, стала центральной для Александры Рудик. Саша – талантливый педагог. И молодая поросль, подготовленных ею танцовщиц – наглядная демонстрация того, как занятия современным танцем формируют мировоззрение, воспитывают потребность в интеллектуальном осмыслении и критическом анализе окружающей действительности. Спектакль «Там, где деревья выше домов» родился в результате лаборатории (ко-продукция с фестивалем «Территория»). В этой работе слышен голос самих юных танцовщиц: они рассуждают (вербально и пластически) о прекрасном мире, о свободе и ценности личности. Осмысленный, взрослый подход девушек к танцу, деликатная работа хореографа Саши Рудик, деревянные доски (пахнущие древесиной, занозистые), используемые в качестве сценографии и реквизита – все это создает ощущение подлинности, глубины.
Победителем (если такое слово вообще уместно на фестивале-конференции) стала Виктория Арчая по единодушному решению экспертов, артистов «Инновационного театра балета» и зрителей. Не только в спектакле «Вместе поодиночке», очевидно, было дело. Виктория представила внятную презентацию (пичинг) предполагаемой постановки для труппы и, в целом, за свою карьеру продемонстрировала навыки работы с профессиональной танцевальной компанией (руководитель танцтруппы Воронежского камерного театра 2021 – 2022). Трагическое мироощущение хореографа накладывает отпечаток на все ее работы. В этом контексте спектакль «Вместе поодиночке» смотрелся даже как будто бы светло – светлая грусть, а не черная меланхолия – основное настроение постановки. В центре внимания хореографа – человек, с его страхами, уязвимостью и хрупкостью. Возникающие и растворяющиеся дуэты, невесомые трио, складывающиеся и исчезающие словно мираж иллюзии взаимоотношений. Ее герои живут в плену сослагательного наклонения: «ах если бы не постоянные разлуки… Ах, если бы мы могли быть вместе… Ах если бы не обстоятельства…». И именно им надлежит сделать выбор – остаться в плену сожалений о несбывшемся «вместе» или строить свой путь дальше поодиночке.
Вот и нам всем – разношерстному сообществу российского современного танца, предстоит решать «вместе» или «поодиночке». И если мы решимся на очевидное «вместе», то такие фестивали как «Танцсоюз» необходимы просто жизненно! Нам нужна общая стратегия выживания, общий лексикон, общие критерии в понимании разновидностей современного танца! Эта отрасль всегда двигалась и двигается за счет усилий энтузиастов. В данном случае энтузиастами стали Елена Панасенко, художественный руководитель образовательного ресурса для хореографов «Dancehelp.ru», и Ксения Голыжбина, руководитель «Инновационного театра балета» г. Калуга. Огромная благодарность от лица сообщества современного танца Елене и Ксении, а также Президентскому фонду культурных инициатив, при поддержке которого фестиваль удалось масштабировать до уровня национального.
Не для потомков 