Con Calore dance group. Внутренний
Это медитативная, но при этом эмоционально наполненная работа, о поиске своей идентичности, своих корней, своего я.
Майя Попова, являясь и хореографом и исполнителем, представила зрителям Open Look очень личную историю, связанную с ее переездом и жизнью в Израиле.
Помимо Майи со зрителем взаимодействует видеопроекция, с которой работа начинается и которой она же и заканчивается.
На проекции—дерево посреди пустыни. На фоне—шум ветра. В музыке—еврейские мотивы.
Героиня существует и на сцене, и на экране. На видео Майя существует, танцует и НЕ танцует, в песках, развалинах и других живописных местах. Иногда Майя на проекции и Майя на сцене совпадают, иногда развивают некие параллельно идущие истории, создавая тем самым еле уловимый дуэт реального и ирреального.
В руках у исполнительницы—шапка-ушанка, как понятный символ чего-то русского и возможно родного. Костюм сам по себе не сильно привлекает внимание. Но его приглушенная цветовая палитра и некая «рваность» наталкивают на мысль о лишенности своего места и своего дома. Ни свой, ни чужой.
Эта тихая работа со всполохами эмоций, понятным нарративом и техничным (на мой вкус иногда даже слишком) исполнением цепляет чем-то чего ты понять не можешь, но чувствуешь где-то под кожей.
Мария Эпштейн.
Con Calore dance group. Внутренний
В темпе современной жизни мы так увлекаемся заботами, что забываем уделять время самим себе. «Кто я такой? Что меня тревожит сейчас? Что меня радует?» Порой мы забываем как это: прислушиваться к себе, говорить с собой. На фоне всей суеты перед нами предстает картина пустыни… Ветер и тишина начинают поглощать. Мы слушаем и смотрим.
На сцене Майя Попова в течение двадцати минут пытается поговорить со своим «внутренним я». Она ищет ответы на свои собственные вопросы, тревожащие ее. Хореография, переодически меняя динамику, как мне показалось, хорошо передает внутреннее состояние танцовщицы — поиск, попытка прислушаться к себе, найти общий язык с собой. Интересным оказался и костюм: шапка-ушанка, с которой Майя взаимодействовала, будто с отражением другой себя, в сочетании со свободным свитером песочного цвета, — будто объединение двух культур — западной и восточной.
Музыкальное сопровождение и видеоролик создавали особую атмосферу тишины на сцене.
В целом постановка затянула, заставила меня прислушаться к танцовщице, следить за ее поиском. В то же время появляется возможность подумать и о себе. Благодаря небольшой продолжительности, спектакль смотрелся на одном дыхании. Продлили бы его ещё минут на десять, было бы уже не то. Постановка может показаться простой и наивной, но мне захотелось пересмотреть.
Алёна Кухаренко
Алена Папина. Female gaze
Female gaze — работа в формате «work in progress» московской танц-художницы Алены Папиной в коллаборации с диджеем Денисом Рябовым.
Работа сделана в популярном ныне жанре высказывания «про гендер».
Уже название отсылает к феминистскому термину. «Female gaze» — то есть «женский взгляд» на реальность. Повестка для современного танца далеко не новая, но по прежнему волнующая, судя по количеству подобного контента на прошедшем Open Look’е.
Другая распространённая ныне тенденция — работать в соавторстве саунд-художниками, и это, определенно, радует. Более того, в «Female Gaze» Денис Рябов не просто создает музыку: он создает её прямо на наших глазах, находясь в одном пространстве с перформеркой, взаимодействуя с ней и опираясь на ее процессы. Кроме двух участников, на площадке только небольшой белый куб в центре и разноцветные светодиодные лампы. Лампы танц-художница передвигала, возле куба сидела, но и то, и другое ощущалось скорее как случайно встреченные в пространстве объекты, чем как намеренная сценография в привычном смысле.
Не смотря на обнаженность Алены и довольно провокативную часть с надеванием страпона, перформанс не превратился в насилие над зрителем. Алёна дважды (в начале и в середине работы) предупредила о наличии «голого женского тела» и «проникновении в него инородного объекта», предлагая зрителю возможность покинуть площадку, если эти действия могут оскорбить его чувства. При этом потраченные на билет деньги фестиваль обещал вернуть. Те же, кто принял решение остаться, брали всю ответственность за свои переживания на себя. Такой адекватный подход к коммуникации со зрителем вызывает, как минимум, уважение. А, может быть, становится единственно возможным, когда речь заходит о современном искусстве.
В действиях Алены нет нарратива, но есть внутренний процесс, который и формирует всю драматургию работы. Своим движением Алена не выкрикивает лозунгов. Она скорее исследует свои личные переживания и соотносит их с социальными конструктами, приглашая зрителя наблюдать этот процесс.
Завершает перформанс персональный рейв Алены — свободный и полный личного удовольствия. Денис пританцовывает за диджейским пультом, а зрителю хочется выйти на площадку и скакать вместе с ней. Но никто не выходит. Потому ли, что не все готовы рискнуть так же, как она? Или потому, что Алёна, проживая свой процесс, просит от зрителя только внимания, не определяя его значимости в этом?
В «Female gaze», несмотря на острую тематику, нет морализаторства и утверждения истин. Есть только два человека, которые взаимодействуют через звук и движение. Именно это выгодно отличает перформанс от многих других работ с этой же повесткой.
Александра Николаева
Александра Чуркина
Окоём. Танцовщица
Спектакль «Танцовщица», представленный компанией «Окоём», с первых секунд будто переносит меня на площадку отечественных танцевальных конкурсов.
Три девушки в простеньких лайкровых платьях выше колена, босиком исполняют лексику, состоящую из смеси contemporary dance и неловко выполненных балетных «па», то и дело перемежая это речью. И слово «исполняют» выбрано мною не случайно. Не смотря на заявленное, и такое любимое в современном танце, «исследование», проявлено оно, на мой взгляд, не было. Напротив, казалось, что у танцовщиц совсем не было свободы. Вот они делают синхронные комбинации, вот в очередной раз движутся и встают в пятую балетную позицию, образуя треугольник, а вот по очереди, с чувством, с толком, с расстановкой — всё по Станиславскому — рассказывают зрителю о какой-то ситуации, имевшей место в их детстве. Но всё это так сильно похоже не на реальные истории, которые произошли с девушками когда-то давно, а на отыгрывание ролей, что мне хочется кричать «не верю!» Возможно, на это повлиял тот факт, что ни одна из историй не была рассказана до конца. Речь каждой из девушек в какой-то момент «ломалась», а затем продолжалась, но уже на другом языке. Вероятно, это и было заявленным «регрессивным обращением к своей памяти», где «танцовщицы исследуют(!) точки переломов и истоков викитимной модели поведения», но где же здесь всё-таки исследование, остаётся лишь гадать.
«Тема вынужденного насилия совершаемого танцовщиками над собственным телом и сознанием в рамках профессии», очевидно, была проиллюстрирована эластичными бинтами, в которые были замотаны колени и локти танцовщиц. У одной из девушек, в дань, очевидно, современности, были не эластичные бинты, а разноцветные кинезио-тейпы, так неудачно начавшие отклеиваться ближе к концу спектакля.
Использование музыки композитора шестнадцатого века так же вводит меня в ступор. Хотя звучание, безусловно, изумительное. Полифоническое произведение создает атмосферу не то чего-то трагического, не то высокодуховного и недоступного для понимания простого смертного.
В целом, спектакль оставляет после себя неоднозначное впечатление. Кажется, будто всё произошедшее было настолько тонкой иронией, что распознать ее и точно быть уверенным, что это она, нельзя. Но, если поддаться первому впечатлению, и позволить ему перенести меня на площадку любительского танцевального конкурса, думаю, «Танцовщица» имела бы все шансы получить заветное гран-при.
Мария Шашура
Валерия Каспарова. Черный сад
В спектакле можно выделить 3 части. В начале показана жизнь, идущая своим чередом, люди, которые привыкли к определенному порядку жизни. Границу между первой и второй частью можно определить по black out. Артисты начинают играть испуганных и настороженных детей. В сюжете отчетливо просматривается идея о том, что война делает родных людей чужими. В третей части выражена тема вечной памяти. Кровь, павших на войне навсегда останется в земле, из которой прорастут новые деревья и которая будет кормить последующие поколения. А дети, пережившие войну, пронесут это бремя через всю свою жизнь.
Танцоры техничны и точны в исполнении хореографии, что в совокупности со светом и музыкой создаёт невероятную красоту. Видно, что исполнители знают о чем спектакль, но как будто копируют актёров из русских сериалов про войну.
Хореографию можно разделить на две части. На движения, характерные только этому хореографу. И на тривиальные движения из техники contemporary.
На протяжении всего спектакля такие «танцевальные украшения», как комбинация ради комбинации, специально натянутые стопы в сценическом бое, эстрадные поддержки, отвлекали от главной темы «Чёрного сада». В целом постановка напомнила спектакль гран-при с детского международного конкурса.
После просмотра зритель получает эстетическое наслаждение от четкости постановки. Чувствуется, что исполнители и хореограф — профессионалы, которые вложили много времени и сил в создание спектакля.
Мартынова Яна
Шагивалеева Анна
Сорокина Юлия
Бострикова Анастасия
Алина Белягина. Firebot
Спектакль, представленный на фестивале Open Look 2020 | Фокус Россия, является проектом-исследованием Алины Белягиной, которая является также и исполнительницей вместе с Полиной Сонис. «Firebot», как сказано в либретто, посвящен образу женщины-андроида, широко представленному в современном кинематографе и популярной журналистике.
С первых минут спектакля сразу возникает вопрос: «Мы смотрим какое-то всем известное эстрадное танцевальное шоу..?»
Пластический язык был ограничен узкими рамками, в которых танцовщицы существовали вполне гармонично.
Использование реквизита в пространстве, на наш взгляд, не оправдано – танцовщицы почти не взаимодействовали с висящими канатами, которые занимали довольно большую часть сцены и изначально приковывали взгляды ожидающего кульминации зрителя. Но в то же время экран, на котором был представлен процесс создания музыки, абсолютно не вызывает вопросов – диджей (Эльдар Барух) время от времени перенимал внимание на себя, становясь как бы ещё одним исполнителем данной работы.
Что насчёт костюмов? Довольно популярный приём – использование тейпов. Или же переодевание, как передача эстафетной палочки между действующими лицами. Интересно, но предсказуемо.
Спектакль “Firebot” раскрывает образы двух девушек, которые на протяжении всей работы демонстрировали (в прямом и переносном смысле) свою сексуальность, получая удовольствие от процесса. Наблюдать происходящее на сцене было интересно, но финал нельзя назвать таковым, потому что действие не доведено до точки, будто в книге вырвали последние страницы, и мы никогда не узнаем концовку.
Дарья Докалина
Иоланта Щелкунова
Александра Клокова
Мария Бородинчик
Анна Григорьева
Анна Серебрякова
Не для потомков 